Какое будущее ждёт рынок углеродных единиц в России?

Несмотря на все споры вокруг глобального потепления, механизмы углеродного регулирования постепенно всё глубже проникают в нашу жизнь. Момент, когда СО2‑след продукции ляжет дополнительным финансовым бременем на компании-­экспортёры, не за горами. В то же время есть сферы, где полностью избежать выбросов парниковых газов невозможно. Выходом может стать покупка углеродных единиц. Что уже сделано в России и какие факторы мешают дальнейшему развитию?

Цель — нулевые выбросы к 2060 году

Принцип рынка углеродных единиц (УЕ) заключается в том, что предприятия, реализовав климатический проект, могут продать «излишки» компаниям, которые по разным причинам не могут добиться целей по снижению объёмов парниковых газов (ПГ). В идеале в выигрыше останутся все: продавцы получат живые деньги и стимул дальше развивать энергосберегающие технологии, покупатели избегут штрафов, и главное, общий объём выбросов на Земле продолжит снижаться. Насколько это удалось реализовать в российских реалиях?

Власти РФ уделяют достаточно внимания этой проблеме, создавая условия для реализации климатических проектов и запуска карбонового рынка. По словам вице-президента ESG Бизнес-­клуба ФФБ Президентской академии РАНХиГС, советника Ассоциации европейского бизнеса по энергетической повестке (АЕБ) Армена Тадевосяна, Россия активно погрузилась в повестку глобальной борьбы с изменением климата с момента ратификации Парижского соглашения в 2019 году.

Так, в 2020 году вышел указ № 666 «О сокращении выбросов парниковых газов», по которому к 2030 году их количество не должно превышать 70% относительно уровня 1990 г.

А в 2021 году вышла Стратегия социально-­экономического развития РФ до 2050 года, согласно которой страна взяла на себя добровольное обязательство по достижению углеродной нейтральности не позднее 2060 года.

«Таким образом, мы видим, что в РФ существует твёрдая нормативно-­правовая основа для снижения выбросов парниковых газов на национальном уровне, важную роль в которой также играет ФЗ № 296. Данная задача декомпозируется на уровень регионов и бизнеса, где драйвером декарбонизации будет топливно-­энергетический комплекс, который, по разным оценкам, ответственен за 73–78% общего объёма выбросов ПГ (по всем трём охватам).

Несмотря на выход США из Парижского соглашения (официально — в январе 2026 г.), ни Россия, ни одна другая крупная страна на данный момент не обсуждают возможности по пересмотру Парижского соглашения или своего участия в нём. Более того, в РФ продолжает активно совершенствоваться законодательная база и инфраструктура углеродного рынка», — отметил г-н Тадевосян.

Функции координатора этой работы переданы Минэкономразвития. В ведомстве планируют использовать, прежде всего, экономические механизмы.

«У нас уже есть инфраструктура для добровольного углеродного рынка, успешно реализуются климатические проекты, их становится всё больше. Интерес к такому виду деятельности совершенно не пропадает. Далее идёт развитие базы стандартов: то, что помогает бизнесу проще подходить к решению данной задачи, оформлять такие проекты, проходить процедуру верификации, валидации.

В этой работе активно участвует бизнес, Реестр углеродных единиц. Система для получения достоверных данных у нас запущена, сейчас планируется второй этап — формируются меры, которые будут приняты до 2030 года, чтобы развить инструменты для совершенствования механизмов реализации климатических проектов», — отметила в своём выступлении на Евразийском нефтегазовом форуме заместитель директора Департамента Министерства экономического развития Российской Федерации Анна Кузнецова.

Нужно понимать, что углеродная нейтральность к 2060 году не означает, что выбросы будут сведены к нулю. Речь идёт, скорее, о балансе: на территории страны будет поглощаться столько же парниковых газов, сколько вырабатываться. И карбоновый рынок как раз может стать тем механизмом, который урегулирует эти два встречных потока.

Сахалинский эксперимент: первые итоги

В то же время власти пока не спешат с внедрением нового института. На территории России торговля квотами носит добровольный характер. Единственное исключение — Сахалинская область, где с 2022 года идёт эксперимент по углеродному регулированию. Его целью было достижение углеродной нейтральности на территории региона к 2025 году. Таким образом, уже можно подводить первые итоги. Из позитивных моментов стоит отметить, что власти региона не жалеют, что решили выступить пилотной площадкой.

«Все проекты в рамках эксперимента направлены на повышение конкурентоспособности, снижение энергоёмкости экономики. Нам кажется, что нашли баланс устойчивого развития, потому что за время его реализации более чем в два раза сократились выбросы парниковых газов, при этом ВРП региона увеличился на 30%. Также в два раза выросла удовлетворённость населения состоянием окружающей среды», — рассказал участникам Евразийского нефтегазового форума заместитель председателя правительства Сахалинской области Вячеслав Аленьков.

В рамках эксперимента уже есть первый опыт применения квот. Их выпустила «Сахалин Энерго», входящая в «РусГидро». Всего на территории области 35 регулируемых организаций, совокупные выбросы которых составляют 20 тыс. тонн СО2. Первый климатический проект был реализован на Курильских островах.

Речь шла о возобновляемых источниках энергии. Кроме этого, снизить выбросы помогли повышение энергоэффективности котельных, создание закрытого угольного конвейера. Основной эффект был достигнут за счёт газификации: перевода на новое топливо котельных и общественного транспорта. Но говорить о коммерческих результатах пока рано, подчеркивают в правительстве региона.

«Ценность эксперимента не только в том, что Сахалинская область достигнет углеродной нейтральности в 2025 году. Это возможность получить опыт на основе практической отработки и тиражировать его на другие регионы. Не стоит думать, что все углеродные единицы, произведённые в России, будут востребованы у нас на Сахалине. Спрос есть, переговоры идут, но объём рынка области небольшой. Пока наша главная задача — в отработке методологии квотирования», — подчеркнул Вячеслав Аленьков.

«Газпром» — лидер по эмиссии карбоновых единиц

К этому рынку присматриваются и крупные корпорации.

«Добывающие компании являются лидерами по объёму эмиссии углеродных единиц. Сегодня в национальном реестре уже зарегистрировано 68 климатических проектов, и несколько новых уже на подходе. Из них более трети реализовывают нефтегазовые компании. Они, прежде всего, связаны с решениями в области энергоэффективности, ресурсосбережения, использования газа из нефтяных скважин, предотвращения утечек метана и генерации электроэнергии из ВИЭ.

Так, ПАО „Газпром” зарегистрировало и реализует проект по предотвращению выбросов метана при подготовке участков магистральных трубопроводов к проведению ремонтных работ. В результате реализации данного проекта в обращение будут выпущены 49,9 млн углеродных единиц (28,2 млн из них уже находятся в обращении)», — рассказал Армен Тадевосян.

По словам заместителя начальника департамента-­начальник управления ПАО «Газпром» Александра Ишкова, в 2025 году их будет выпущено ещё на 40 млн тонн СО2-эквивалента.
Пока корпорация срывает «низко висящие плоды». Переход с угля на газ и повышение энергоэффективности уже дают колоссальный эффект. Впрочем, есть и более сложные и дорогие варианты снижения выбросов.

«Например, проекты непосредственно по утилизации СО2 с переработкой в синтетическое топливо (метанол и диметиловый эфир). Конечно, никакой рентабельности пока здесь быть не может. Тем не менее они могут быть реализованы при использовании определённых механизмов», — привёл пример Александр Ишков.

В портфеле ещё одной крупной корпорации, СИБУР, уже 25 сделок, ещё 8 проектов находится в реестре.

«Совокупный объём климатических проектов — 10,8 млн тонн СО2. Верифицировано 3,3 млн. Из них около 3 млн — международные единицы, которые были выпущены на пилотном проекте „Забсибнефтехима”. Их признал верификатор Verico SCE. Остальные проекты выпускали уже в российской юрисдикции. Первые сделки пошли в августе 2023 года, когда только был запущен рынок», — отметила в своём выступлении на Евразийском нефтегазовом форуме старший менеджер направления «Климатические инициативы и углеродное регулирование» ПАО «СИБУР Холдинг» Татьяна Романенкова.

Какую выгоду в этом видят корпорации? Во-первых, карбоновые единицы можно использовать для снижения углеродного следа компании или её продукции в рамках добровольных обязательств.
Во-вторых, их можно продать на биржевом и внебиржевом рынках, такие сделки уже проходят в РФ.

«Более того, важно отметить, что российская инфраструктура позволяет и иностранным компаниям регистрироваться в реестре, приобретать единицы и погашать их в счёт снижения собственного углеродного следа даже за рубежом (в рамках добровольных обязательств)», — объяснил Армен Тадеовосян.

Как раз такой возможностью воспользовался СИБУР в случае с проектом на «Забсибнефтехим». После такого «обнуления» была заключена международная сделка.

Есть ли спрос?

Впрочем, радуясь первым успехам, нельзя забывать о серьёзных барьерах на пути развития карбонового рынка в России. В первую очередь непонятно, кто будет покупать выпущенные единицы.

«Появление проектов об инвестиционной привлекательности ещё не свидетельствует. Чтобы об этом говорить, нужны покупки. На данный момент этого не произошло. Спрос пока спорадичен, большая часть сделок, которые мы видели в настоящий момент, связаны с тестированием тех или иных механизмов. Очень часто это совпадает с определёнными пиар-поводами. В таком состоянии долго находиться рынок не может, потому что их число конечно. В то же время предложение практически не ограничено», — констатировал вице-президент АО «Газпромбанк» Евгений Хилинский.

Участники Евразийского нефтегазового форума рассмотрели различные пути решения проблемы. Председатель Совета Торгово-­промышленной палаты РФ по устойчивому развитию Елена Мякотникова предложила сделать биржу наоборот: когда на продажу выставляются не сами единицы, а запрос, что компания готова приобрести определённый объём УЕ. После этого продавцы делают предложения по цене и типу товара.

По словам Евгения Хилинского, источники спроса могут находиться либо вовне, либо внутри страны. Во втором случае речь идёт о регуляторных мерах.

«В качестве примера можно привести Сахалинскую область, но этот регион не очень крупный в масштабах всей страны. Максимальный спрос в рамках эксперимента измеряется сотнями тысяч, но никак не миллионами углеродных единиц. Кроме этого, некоторые организации уже регистрируют единицы выполнения квоты, что означает, что они уже перевыполнили свои обязательства. УЕ им не нужны, более того, они обеспечивают дополнительное предложение», — констатировал вице-президент «Газпромбанка».

Будущее за экспортом?

Соответственно, искать стимулы для развития нужно снаружи. Евгений Хилинский призывает на секунду забыть о текущей геополитической токсичности и посмотреть на более отдалённую перспективу. Тогда станет ясно, что главным источником спроса являются международные инициа-
тивы, в рамках которых отраслевые организации обязывают своих членов компенсировать свой углеродный след. Самый яркий пример — ассоциации гражданской авиации (CORSIA). Ожидается, что подобная отчётность станет здесь обязательной в 2027–2029 гг.

«Мы посчитали, что российские авиакомпании с 2027 по 2029 гг. произведут около 2 млн тонн выбросов. Вопрос — сколько будет стоить единица CORSIA? Сегодня цена колеблется в диапазоне $18–90, это даёт разброс от $20 до $170 млн. Последняя цена сделки по такому типу проектов — это около $22 за тонну. Что касается мирового спроса, то он, по различным оценкам, с 2027 по 29 годы составит от 0,5 до 1,3 млрд тонн СО2.

Опять же если умножить на этот диапазон цен, то получаем достаточно существенный рынок, правда, с большим количеством предпосылок. Дальше надо думать, как в него попасть. Российские авиакомпании, выполняющие международные перелёты, скорее всего, будут вынуждены играть по этим правилам. Этот рынок непростой, критерии очень строги. В прошлом году из 21 поданной заявки было удовлетворено только 6.

Если CORSIA — это гарантированный источник спроса, то есть ещё теоретические. Пока о них можно говорить умозрительно, но введение большим количеством стран систем регулирования на своей территории в теории может привести к дополнительному спросу на единицы высокого качества. То есть рынок есть, но туда попадут только лучшие.

Не все российские углеродные единицы пока соответствую этим критериям, в том числе потому, что у CORSIA достаточно жёсткие требования по дополнительности и периоду аккредитации. Считаем, что существующий портфель не даст квалифицированного предложения, подходящего для ассоциации гражданской авиации», — отметил г-н Хилинский.

Признание российских УЕ за рубежом — один из ключевых вопросов. Ситуацию усугубляет сложившаяся геополитическая обстановка. Новым механизмам не до конца доверяют и компании внутри страны.

«Российский рынок углеродных единиц находится в зачаточном состоянии. Основные трудности — отсутствие прозрачных методик расчёта, недостаточная верификация проектов, низкое доверие со стороны бизнеса и международных партнёров. Однако для нефтегазовых компаний это может стать механизмом компенсации выбросов и частью стратегии устойчивого развития. Главные условия — государственная поддержка и прозрачность процессов», — сказала директор по маркетингу ООО «Солартек» Елена Михайлова.

Тем не менее участники рынка не спешат опускать руки. По словам генерального директора АО «Контур» (российского верификатора УЕ) Оксаны Гогунской, в стране ведётся большая работа, чтобы этот рынок стал более прозрачным.

«Сейчас обсуждается, что национальные реестры стран БРИКС будут соединены некоей технологической платформой, для того чтобы между ними могли осуществляться перетоки. Россия является полноправным членом форума реестров по шестой статье, после того как на Конференции ООН по вопросам изменению климата были приняты программные документы о действиях, которые страны могут осуществлять при реализации климатических проектов.

Сейчас идёт стадия операционализации, когда мы обсуждаем, по каким протоколам данные будут передаваться и кто будет их контролировать. Считаю, мы сделали очень большую работу по минимизации риска двой­ного учёта. В прошлом году подписали с двумя реестрами зелёных сертификатов соглашения. Очень важно, что, хотя у нас очень большая страна, мы, по сути, одновременно запустили этот рынок», — рассказала участникам Евразийского нефтегазового форума г-жа Гогунская.

Стоит ли овчинка выделки?

Так каково же будущее этого начинания в России? Доцент Финансового университета при Правительстве РФ Валерий Андрианов считает, что перспективы этого рынка весьма смутны, особенно применительно к предприятиям нефтегазового сектора.

«В основном компании реализуют соответствующие проекты в PR-целях. Учитывая резкое сокращение экономических контактов с западными странами, исчезают стимулы для быстрого роста данного направления. Однако у него есть перспективы в некоторых сегментах. Так, я солидарен с экспертами Газпромбанка, что источником спроса на УЕ могут стать международные инициативы.

При этом подчеркну, что для нефтяных компаний проблема достижения углеродной нейтральности гораздо менее актуальна, чем для представителей других отраслей. Они не сжигают углеводороды, не осуществляют эмиссии СО2 в значительных масштабах, а добывают энергоресурс, который потребители могут использовать с тем или иным уровнем эффективности», — подчеркнул г-н Андрианов.

В свою очередь, директор по развитию инжиниринговой компании ООО «Энергия Плюс» Павел Марышев признал, что для органичной реализации климатических целей наличие свободного оборота углеродных единиц необходимо. В то же время предстоит ещё очень много работы по созданию профильных нормативно-­правовых актов, актуализации механизма сертификации климатических проектов, учёту количества и достоверности УЕ.

«Сегмент начал динамично развиваться в начале десятилетия, однако общий тонус экономики негативно сказался на темпах „зелёной” повестки. Поэтому история с углеродными единицами временно замедлилась. Основной сложностью становления этого рынка является отсутствие качественного примера.

В мире не существует хорошо отлаженной системы учёта, обмена и верификации УЕ. Поэтому создавать её придется практически с нуля. Уже есть позитивные результаты, однако любое такое начинание, тем более с большим количеством заинтересованных сторон — это сложный процесс, требующий ресурсов», — заключил г-н Марышев.

Впрочем, есть и более оптимистичные оценки. Евгений Хилинский, несмотря на всю критику текущего положения вещей, полагает, что у УЕ хорошие перспективы.

«Спрос на углеродные единицы „сдувается” последние несколько лет. Но этот рынок, как и любой другой, — цикличный. Большинство прогнозов говорят, что сегодня пока находимся в профиците предложения, но к концу десятилетия он сменится на дефицит. Российские компании уже ведут подготовку к тому, чтобы встретить растущий спрос. Отечественная методика не только соответствует, но и по многим параметрам превосходит международные стандарты», — констатировал вице-президент «Газпромбанка».

В консалтинговом агентстве «Б1» полагают, что российские экспортёры будут вынуждены заниматься этой работой, чтобы не потерять доступ к рынкам сбыта продукции и капитала.

«Европейское регулирование сейчас не так актуально. Но многие биржи в Азии уже имеют требования предъявлять как минимум отчётность об устойчивом развитии, а как максимум — делать дополнительные раскрытия, которые в том числе касаются углерода. Банки также оценивают портфели заёмщиков.

В ближайшее время сведения о карбоновом следе будут раскрываться как часть финансовой отчётности. Многие компании уже делают это по всему миру. Поэтому, даже если рынок УЕ в ближайшие годы не взлетит, это не повод не заниматься снижением углеродного следа продукции», — резюмировал партнёр Группы компаний «Б1» Максим Севостьянов.

Итак, пока карбоновый рынок в российских реалиях работает в экспериментальном режиме. По большому счёту у российских компаний прямо сейчас нет экономических стимулов, чтобы реализовывать климатические проекты и производить УЕ. В то же время, несмотря на относительное падение интереса к вопросам глобального потепления в мировом сообществе, страны ЕС не собираются отказываться от планов по внедрению трансграничного углеродного регулирования.

С большой долей вероятности к ним примкнут крупные государства АТР. Так что в средне- и долгосрочной перспективе будущее этого рынка уже не кажется таким мрачным. При таком раскладе усилия российских регуляторов и компаний окупятся сторицей. Осталось только немного подождать.

Армен Тадевосян, вице-президент ESG Бизнес-клуба ФФБ Президентской академии РАНХиГС, советник Ассоциации европейского бизнеса по энергетической повестке (АЕБ)

«Пока в России не введено обязательное требование по снижению углеродного следа, крупные эмитенты парниковых газов (от 50 000 тонн CО2—экв. в год) обязаны лишь отчитываться об объёмах выбросов. Именно поэтому отечественные компании не спешат использовать для его погашения углеродные единицы.

При этом правительство РФ неоднократно заявляло, что вопрос ужесточения законодательства в этой сфере на всей территории страны будет обсуждаться с 2028 г. Это во многом продиктовано развитием так называемого трансграничного углеродного регулирования в разных странах мира. Здесь речь идёт, прежде всего, о ЕС, где с 2023 г. уже ввели такой механизм для импортёров из других юрисдикций, а также о Китае, который в ответ на такие действия рассматривает возможность введения ТУР на своей территории».

Климатический проект — комплекс мероприятий, направленных на снижение или недопущение выбросов парниковых газов, а также на повышение уровня их поглощения. Он может быть реализован на территории РФ в соответствии с ФЗ № 296 и Приказом Министерства экономического развития РФ № 248, а также рядом иных нормативно-­правовых актов.

Для регистрации проекта в национальном реестре необходимо пройти процедуру валидации у независимой стороны (органа по валидации и верификации), а для выпуска в обращение углеродных единиц результат климатического проекта должен быть верифицирован, объясняет вице-президент ESG Бизнес-­клуба ФФБ Президентской академии РАНХиГС, советник Ассоциации европейского бизнеса по энергетической повестке (АЕБ) Армен Тадевосян.

Текст: Андрей Халбашкеев